Благодарности






Текстовая реклама:





Lhanes предлагает кресло москва по выгодным ценам!


Париж

Анна Ахматова и Николай Гумилев поженились в Киеве в 1910 году. Свой медовый месяц они решили провести в Париже. Анна не любила Николая, зато он любил ее всем сердцем еще с самого детства. Николай уже не раз бывал в Париже и знал некоторые места, где собирались поэты, художники, скульпторы и другие люди, занимающиеся искусством. Одним из таких мест был бар "Ротонда". Она была очаровательна, с того момента как они зашли в это кафе, никто не мог отвести от нее взгляд. К тому же посетители этого заведения не привыкли видеть там женщин. Николай гордился тем, что у него такая красивая спутница и жена. Как только они зашли, Анна заметила молодого красивого человека в красном шарфе. Они заняли столик, и Николай отошел, чтобы взять что-нибудь выпить. В это время Анна почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Она обернулась и увидела именно того мужчину в красном шарфе. Он смотрел на нее. Она молча встала, подошла к нему и села за его столик. Это был Амедео Модильяни. Они сидели и смотрели друг на друга и разговаривали. Николай увидел это и увел свою молодую жену из этого кафе.

Модильяни родился в итальянском городе Ливорно, в еврейской мелкобуржуазной семье. В Италии он приобрел гуманитарную культуру, любовь к философии и поэзии (которой во многом был обязан своей матери); здесь же получил и первые уроки живописного ремесла. Однако подлинными его учителями стали не преподаватели Ливорно и Академий Флоренции и Венеции, а старые итальянские мастера, прежде всего Боттичелли и художники Сиены; впоследствии Модильяни воскресит в своих полотнах лиризм их образов и утонченность их линейных ритмов. В 1906 году молодой художник приехал в Париж и поселился на Монмартре, рядом со знаменитым Бато Лавуар — общежитием полунищей художественной богемы. Здесь жили Пикассо, Брак и Ван-Донген, постоянно бывали Матисс, Дерен и Вламинк, поэты Г. Аполлинер, М. Жакоб, А. Сальмон. В холодных мастерских и за столиками кафе рождалось художественное видение нового столетия. Модильяни шел к этому видению через Сезанна, чья ретроспективная выставка 1907 года произвела на него неизгладимое впечатление. Одновременно он увлекается и плоскостной японской гравюрой, и негритянской пластикой, а в 1909 году под влиянием скульптора К. Бранкуси начинает создавать каменные и деревянные головы и кариатид. Отличительной особенностью этих работ было сочетание предельной обобщенности объемов с изысканной линейной стилизацией; они соединяли в себе предметность и замкнутость с лирическим порывом, недаром сам художник называл их "колоннами нежности". Параллельно Модильяни рисует, пишет маслом и принимает участие в нескольких живописных выставках. С середины 1910-х годов он живет на Монпарнасе, который к этому времени становится главным местом обитания левых художников, французов и выходцев из разных стран Европы, впоследствии объединенных под общим названием "парижской школы". Именно в это последнее пятилетие своей жизни Модильяни создает почти все свои прославленные произведения. Вместе с тем само его существование в это время исполнено поистине гибельной неустроенности и драматизма.


Драматизм этот питали и тоска по родине, и непризнанность, и неприятие буржуазного уклада, и ощущение наступающих социальных катастроф. Так или иначе, экспрессия и гармония, которых Модильяни добивался в своих работах, оплачивались ценой его жизни. В ряду других выдающихся французских мастеров начала века Модильяни кажется наиболее связанным с классической традицией. Его не увлекали эксперименты кубистов с "чистым" пространством и временем, он не стремился, подобно фовистам, к воплощению универсальных закономерностей жизни. Для Модильяни человек был "миром, который порой стоит многих миров", и человеческая личность в ее неповторимом своеобразии-единственным источником образов. Но, в отличие от портретистов предшествующих эпох, он не создавал живописного "зеркала" натуры. Почти неисчерпаемая часть наследия Модильяни-рисунки (портреты или "ню"), выполненные карандашом, тушью, чернилами, акварелью или пастелью. Рисование являлось, как бы способом его существования — в нем находили воплощение присущая Модильяни любовь к линии, его постоянная жажда творчества и его неистощимый интерес к людям; карандашными набросками он часто расплачивался за чашку кофе или тарелку еды.

В это время Амедео был увлечен скульптурой, но Анну он рисовал, причем не с натуры, а дома. Свои рисунки он потом дарил ей. При встречах Анна читала ему свои стихи, а он, не понимая языка, мог только догадываться, что в них таятся какие-то чудеса. Зато они вместе читали Верлена, которого помнили наизусть и радовались, что знают одни и те же вещи. Анна Ахматова в это время написала очень много стихотворений. Но все эти стихотворения, безусловно, были написаны под влиянием любви. Вот некоторые из них.

Мне с тобою пьяным весело -
Смысла нет в твоих рассказах.
Осень ранняя развесила
Флаги желтые на вязах.
Оба мы в страну обманную
Забрели и горько каемся,
Но зачем улыбкой странною
И застывшей улыбаемся?
Мы хотели муки жалящей
Вместо счастья безмятежного...
Не покину я товарища
И беспутного и нежного.


Так беспомощно грудь холодела,
Но шаги мои были легки.
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.
Показалось, что много ступеней,
А я знала — их только три!
Между кленов шепот осенний
Попросил: "Со мною умри!
Я обманут моей унылой,
Переменчивой, злой судьбой".
Я ответила: "Милый, милый!
И я тоже. Умру с тобой..."
Эта песня последней встречи.
Я взглянула на темный дом.
Только в спальне горели свечи
Равнодушно-желтым огнем.

Любовь
То змейкой, свернувшись клубком,
У самого сердца колдует,
То целые дни голубком
На белом окошке воркует,
То в инее ярком блеснет,
Почудится в дреме левкоя…
Но верно и тайно ведет
От радости и от покоя.
Умеет так сладко рыдать
В молитве тоскующей скрипки,
И страшно ее угадать
В еще незнакомой улыбке.
Песня последней встречи

В этих стихотворениях трудно не заметить любовь и страдания юной поэтессы. В своих воспоминаниях Анна Ахматова писала: "Вероятно, мы оба не понимали одну существенную вещь: все, что происходило, было для нас обоих предысторией нашей жизни: его — очень короткой, моей — очень длинной. Дыхание искусства еще не обуглило, не преобразило эти два существования, это должен был быть светлый, легкий предрассветный час. Но будущее, которое, как известно, бросает свою тень задолго перед тем, как войти, стучало в окно, пряталось за фонарями, пересекало сны и пугало страшным бодлеровским Парижем, который притаился где-то рядом. И все божественное в Амедее искрилось сквозь какой-то мрак..."

Алексей Ильич Павловский писал: "Эти слова относятся не только к Модильяни, а к ним обоим: легкий предрассветный сумрак был в стихах юной поэтессы так же быстр и летуч, как и полувоздушная стремительная линия в рисунке Модильяни. Но фраза о легком предрассветном часе, написанная Ахматовой через полвека, произнесена ею с заметным усилием".

Через пять лет после встречи с Анной Модильяни умер. Нищета и голод в сочетании с алкоголем и гашишем привели к обострению начавшегося еще в юности туберкулезного процесса и к преждевременной гибели художника...

Анна Ахматова с самого детства мечтала о настоящей любви, но она не могла даже подумать, что эта любовь придет к ней после замужества и будет настолько несчастной.

© «Новая литературная сеть», [email protected]
при поддержке компании Web-IT